05.08.2012, 17:37 - Александр Шаулович Семендуев родился 9 мая 1916 г. в г. Дербенте в семье рабочего-бондаря. Семья, даже по тем временам большая, под руководством отца обрабатывала небольшой виноградный сад, заложенный и выращенный им. Одновременно с учебой в 7 классе он окончил шестимесячные педагогические курсы и по окончании восьмого класса с 1932 по 1934 г. работал учителем начальных классов еврейской школы им. М. Горького. Его стихи начали печатать в газете "Захметкеш" в 1934 г. В первую антологию горско-еврейских поэтов, которая была выпущена в это время с помощью Ехьиила Мататова, включены два стихотворения молодого поэта, отмеченные в предисловии Е. Мататова. В июле-августе 1934 г. Александр был делегирован на 1-ый съезд советских писателей Дагестана от Дербентского лит. объединения вместе с Манувахом Дадашевым. О Дадашеве он вспоминал впоследствии так: "... отличался большой подвижностью, лицо его несколько продолговатое, с острым подбородком, молодое, сияющее, особенно когда он "заводился", доказывая что-то свое. Казалось, будто он вот-вот задаст какой-то вопрос и тут же его объяснит. Высокий лоб, зачесанная назад шевелюра, напряженный взгляд - он постоянно о чем-то думает и что-то решает. Всегда с собой свежая газета или журнал, в которых не пропускалась ни одна заметка..." И далее о съезде: "...мне шел 18-ый год. Впервые присутствовал на таком большом форуме седовласых, пожилых и очень молодых людей. В первые минуты и даже часы не мог дать себе отчета обо всем происходящем... Молодой черноглазый красавец Эффснди Капиев выступал с основным докладом о социалистическом реализме. Хорошо запомнил седого, короткобородого, быстрого в движениях, с сосредоточенным взглядом, небольшого роста С. Стальского. Долгое время помнил и других участников. Делегаты жили в гостинице "Дагестан" и ходили через дорогу в общую столовую..."
По окончании двух курсов рабфака НКПС (Москва-Мичуринск), в сентябре 1936 г. Александр добровольно поступил в Тамбовское артиллерийско-оружейное техническое училище (ТАОТУ), которое окончил по первому разряду в 1939г. арт. техником (воентехник второго ранга). Службу продолжил в Киевском арт. училище (второе КАУ) начальником мастерских боепитания. В октябре 1941 г. был направлен в Москву (Второй дом НКО), служил в штабе формирования гвардейских минометных частей. Встреча с прежним сослуживцем, капитаном Линенко, принимавшим дивизион, помогла направлению на фронт арт.техником 7 отдельного гв. минометного дивизиона (70ГМД). Он участвовал в обороне Москвы (20-25 км. по Савеловской дороге, район ж. д. станции Лобня). Первый залп по нем. фаш. захватчикам, находившимся на Красной Поляне, дивизион произвел с 5 на 6 декабря 1941 года; то было, начало контрудара советских войск под Москвой.
Вместе с другими войсками дивизион уничтожал и преследовал противника до Волоколамска, а затем - через Клин, Калинин был направлен на Северо-Западный фронт. В составе 7 ОГМД, а затем основанного на его базе в июле 1942 г. 70 гв. минометного полка (70 ГМП) участвовал в боях против нем. захватчиков в должности начальника арт. вооружения полка на 6 фронтах и в 10 армиях. Полк закончил войну 9 мая в Праге, а затем дислоцировался в Германии и Венгрии. Вернулись в Союз в 1946 г., где участвовал в восстановлении ДнепроГЭСа. В течении войны 7 раз в приказах Верховного Главнокомандования объявлялась благодарность личному составу 70 ГМП, более 1200 бойцов и офицеров было награждено. В боевой характеристике на А. Семендуева командир полка полковник И. З. Кузьменко писал: "А. Ш. Семендуев был в боях бесстрашный, честный, трудолюбивый и правдивый..., если коротко его характеризовать: ум, честь и совесть нашей части..." В 1947 г. Александр закончил Высшую Артиллерийско-техническую Школу Вооруженных сил и продолжал работать в СА в различных должностях. Техника стремительно обновлялась, и он, ответственный всегда и во всем, зачастую ночами постигал новые руководства и наставления, чтобы назавтра четко и доходчиво объяснить подчиненным, а временами и офицерам-курсантам. Его рапорты об отпуске на учебу в Академию всегда отклонялись под любым благовидным предлогом, но, по сути, начальство не желало "оголять службу" и хотело беззаботной жизни. Демобилизовался он по состоянию здоровья в сентябре 1960 г. с должности начальника арт. вооружения зенитно-артиллсрийской дивизии в звании гвардии подполковника технической службы. Награжден орденом "Боевого Красного знамени", у него по два ордена "Отечественная Война" и "Красная Звезда", пятнадцать медалей. Инвалид войны 11 группы. На праздновании 50-летия Победы в ВОВ он был представителем ветеранов войны от г. Евпагория на юбилейном Параде на Красной Площади в 1995 г.
С 1960 по 1993 г. г., без перерыва, работал учителем трудового обучения в общеобразовательной школе, а затем в подростковом санатории города Евпатория Крымской обл. К любой работе он всегда относился вдумчиво, новаторски, не жалея труда и сил. Частенько, во время отпуска, он приглашал автора этих строк навестить его "кабинет", где с гордостью демонстрировал и пояснял, как и что ему удалось обустроить и улучшить для учебного процесса и - никогда о количестве труда... Прирожденный учитель и воспитатель, техник - "золотые руки", а, я добавлю, и благородное сердце, он всегда находил взаимопонимание с учениками. Любой разболтанный класс на его уроках преображался. Администрация частенько злоупотребляла этим из года в год " нагружая" его классным руководством в "выдающихся классах"... Издательство "Педагогика" с интересом рассматривала его замечания к методическим пособиям, а благодарные сотрудники и многочисленные выпускники говорили о нем - "Наш Макаренко"... Советский комитет ветеранов войны наградил его грамотой за большой вклад в военно-патриотическое воспитание молодежи.
После фронтовых стихов он продолжает писать, со времени ухода из СА не теряя поэтическую связь с Дагестаном. Переписывался с поэтами и активно общался с ними, если доводилось быть в отпуске на родине, Х. Авшалумов и Н. Гилядов, Б. Гаврилов и Л. Амиров, Б. Ханукаев и Я. Ильягуев - вот далеко не полный круг его творческого общения...
В 80-тые годы его стихи регулярно печатались в альманахе "Ватан Советиму". По поручению редакции он перевел с азербайджанского на язык горских евреев стихи его отца Шаула Симанду. В 1991 г. вышел в Махачкале его первый творческий сборник "Мое время". Там же и были впервые опубликованы стихи Шаула. В 1993 г. появился второй сборник "Волны жизни". В последующие годы были его стихи и в журнале "Говлеи".
Совместно с супругой Сибой он несколько лет работал над татско - русским словарем. В его неоконченном варианте около 5 тыс. слов.
Стихи Александра посвящены его дорогому краю Дагестану, городу детства Дербенту, любви к родине, дружбе и братству народов, героям великой войны, потомству, сбережению природы...
Удивительно музыкальный человек, он прекрасно исполнял на мандолине обширный репертуар родной и классической музыки. Нот он не знал, не довелось, а видел я дома несколько записей "цифровыми нотами". Оказывается, в те далекие 30-тые годы в Дербенте его легендарный учитель слепой Кочмарик, сам, играя "на слух", диктовал ребятам эти "ноты". Учил меня отец игре, как и всему в жизни, ненавязчиво, подбадривая и поддерживая интерес. Благодаря ему я начал с удовольствием заниматься в кружке народных инструментов и остался любителем их на всю жизнь. В редкие приезды всегда хотелось послушать его игру. Интересно, что отказывался он каждый раз недолго, важно было только начать, а потом - сам увлекался и мог играть и час, и другой... Я всегда восхищался тем, как его память может удерживать такое обилие, а новую, полюбившуюся мне популярную мелодию он мог тут же подобрать на своей мандолине и буквально через короткое время сыграть ее с блеском.
Эти импровизированные концерты, в тиши летних сумерек, остались в душе каждого из нас, близко его знавших. Настраивал он инструмент всегда тщательно (не терпел он фальши и в жизни). Как мне тогда казалось - это был целый ритуал. Строй мандолины: "ми", "ля", "ре", "соль" и, подтягивая каждую струну, он проверял высоту по последующей 7-го лада, а затем окончательная настройка шла при исполнении отрывков известных мне мелодий. Каждый раз они следовали точно один за другим.
Ближе к старости отец, бывало, сам предлагал уже мне сыграть любое, на выбор, ссылаясь на то, что у него уже "пальцы не те", но я, по возможности, отказывался, сознавая свою неумелость. С мандолиной отец не расставался всю войну. Дорогой футляр к его последней, прекрасной итальянской мандолине (1913 г.) - это подарок и память. Весной 1944г., следуя на Карельский фронт через Ленинград, отец с товарищами остановился переночевать в семье пожилой коренной ленинградки, а при расставании хозяйка сама вручила футляр со словами: "Это вам за прекрасную игру, а мужу я, после войны, закажу другой, их здесь прекрасно делают, а вам сейчас нужней!.."
В свой первый приезд к нам в 1996 г. отец оставил в подарок свои именные часы и ту самую мандолину. Часы - понятно, а мандолина? Это был для меня тревожный и печальный знак...
Его никогда не видели праздным. Он всегда и везде работал, помогал и в отпуске, и в гостях у родных. По заметкам на вкладышах к книгам, которые он придирчиво отбирал и читал всю жизнь до последнего дня, видна его неиссякаемая жажда познания... На девятом десятке начал самостоятельно изучать разговорный иврит и делал немалые успехи для его возраста! - "Дорогой мой, я же в хедер ходил..."
Второй раз он побывал в Израиле в 1998 г. Отец посвятил этой земле и ее людям цикл стихов. Удивление и восхищение, уважение и любовь... но остаться не привелось - он ушел от нас в августе 1999г.
Читая "Страницы дневника войны", написанные так же давно, сколько мне лет, я убеждаюсь в том, что оказывается, таким он был всегда: смелый и честный, справедливый и заботливый, настоящий друг и большой патриот до конца своих дней...
>
